Рос я в учительской семье: моя мама преподавала математику, а тетя – математику и домоводство. Ребенком, я насмотрелся на тяжелый учительский труд и твердо решил: “Учителем я не буду точно”.
В 1966 году мы с моим другом Володей Трушкиным заканчивали школу, и горячо обсуждали куда пойти учиться. Он, прирожденный математик, победитель олимпиад, решил поступать на мехмат. А меня тянуло делать что-нибудь материальное и желательно полезное, и я решил подавать заявление в Университет на физфак. Но меня одолевали сомнения – смогу ли я? В те годы профессия физика была очень престижной. Да еще и Володя подтрунивал: «Что за наука физика? Большинство утверждений принимается без логического доказательства. А ты попробуй доказать Закон Архимеда!». Я попробовал, и доказал. Сам!
Я рассуждал так:
Спрашиваю:
– Вам интересен этот предмет?
– Нет, не интересен. Мне вообще учиться не интересно.
– А зачем пришли в институт?
– А как все, и чтобы от армии "откосить"…
– Может быть, вам попробовать найти для себя интересную профессию?
– А разве так можно?
***
Карьерный рост в институте подразумевал защиту диссертации. Я попробовал себя в различных направлениях, решил несколько задач, но дальше дело не двигалось. Однажды заведующий кафедрой послал меня в университет, перенять опыт работы со спектрометром. Мы беседовали с молодым сотрудником, он отвечает вежливо, но беседа не получалась. Все время выходило, что мои вопросы некорректные. Я чувствовал себя полным идиотом, и вдруг мне пришла в голову хулиганская мысль – задать вопрос, ответ на который я знаю точно. Увы, парень опять "завел свою волынку" о некорректности. Я не стал его переубеждать, но кое-что понял и взял этот метод на вооружение. Много позже, когда я перешел работать в НИИ, мы разрабатывали большую тему и пригласили в команду опытного экономиста. В процессе совместной работы мы подружились. Он в то, время готовился к защите докторской диссертации и предложил мне сотрудничество. Так я стал кандидатом экономических наук.
Работая в НИИ мне приходилось много обучать молодых сотрудников – выпускников ВУЗов. И я заметил, что обладая обширными теоретическими знаниями, выпускники часто не могли справиться даже с простыми практическими задачами. Трудности возникали на этапе постановки задачи – превращение словесного описания в модель. Я постоянно слышал вопрос: «Каким методом нужно решать эту задачу?». Если результат все-таки удавалось получить, то его просто записывали без интерпретации и исследования, ну а если не получался, тоже не волновались – нет, так нет. Анализируя причины, я понял, что дело в существующей концепции образования: «Надо вложить в головы студентов знания, а зачем и как ими пользоваться – не важно». Преподаватели, при всем моем уважении к их наиважнейшему труду, сами не имели опыта решения реальных задач и не могли передать этот ценный навык своим ученикам. Эта мысль не давала мне покоя долгое время, и однажды я пошел работать преподавателем в институт…
Сейчас я преподаю уже 20 лет, мне очень нравится работать со студентами, наблюдать их успехи на карьерном пути, это делает меня счастливым.
Я рассуждал так:
– На любой "кусок жидкости" действует сила притяжения, но он не тонет.
– Значит, остальная жидкость действует на этот "кусок" с той же силой, но направленной вверх.
– А что изменится, если мы заменим "кусок жидкости" погруженным в нее телом?
Доказательство получилось логичным и красивым. Из него легко выводилась куча следствий. Например: Архимедова сила должна быть приложена к центру тяжести вытесненной жидкости, из чего можно было понять, какая лодка будет устойчивая на воде, а какая перевернется! Позже я нашел в учебнике Ландсберга доказательство, похожее на мое! Воодушевленный, я понес документы на физфак.
В тот год реальность оказалась суровой – в результате реформы образования, выпускными оказались сразу два класса, десятый и одиннадцатый. Соответственно конкурс в ВУЗы удвоился! На вступительном экзамене по математике я решил все задачи, но оформил решение так, что даже сам мог в нем разобраться с большим трудом. Ни кто, конечно, не стал разбираться в моих нагромождениях и полетах мысли, и я получил двойку. Пришлось поступать на вечернее отделение. Этот случай послужил хорошим уроком – мало быть умным, нужно еще быть аккуратным и понятным. От твоих красивых идей мало проку, если их никто не может разобрать!
Спустя пять лет я закончил физфак по кафедре теоретической физики, и к своему ужасу обнаружил, что работать по специальности мне не светит. В те времена в стране образовалась "Большая Черная Дыра" – деревня. Партия и правительство направляли в сельское хозяйство все возможные ресурсы, в том числе и человеческие. Весь наш выпуск подлежал распределению в сельские школы – работать учителями. Вчерашних студентов в селе ни кто не ждал, колхозники жили в основном за счет приусадебного хозяйства, и сельский учитель, чтобы выжить, должен был держать корову и большой огород. Городские плохо справлялись с непривычной работой, а главное, с бытом, мой однокашник спился за один год. Спасаясь от такой судьбы, большинство выпускников старались увильнуть от распределения.
Мне повезло, от знакомых я узнал, что в городском онкологическом диспансере идет разработка нового ускорителя заряженных частиц, и там требуется инженер-физик. Правдами и неправдами мне удалость получить направление на работу в эту больницу, так я начал заниматься моей любимой физикой! Это была настоящая экспериментальная работа. Команда из научных сотрудников университета, инженеров и рабочих завода, а также врачей, превращали микротрон (ускоритель электронов) в инструмент, пригодный для лечения рака! За три года я научился ставить и осмысливать эксперименты, работать руками не хуже заправского слесаря, но главное, получил опыт работы в команде. К сожалению, вскоре начальство сменилось, и проект был закрыт. А меня пригласили в институт, работать заведующим учебной лабораторией на кафедру физики и сразу же включили в расписание – преподавать физику и математику. От своей судьбы не уйдешь!
Вскоре, набравшись опыта, я стал видеть "дырки" в подготовке студентов: не умея увидеть картинку – физическую сущность явления – студенты просто перебирали известные им формулы, пытаясь связать требуемый результат с исходными данными. Получалось трудоемко, требовалось запомнить множество несвязанных фактов и редко приводило к успеху. Вторая проблема имела название "болезнь оловянных глаз": студент вроде сидит в аудитории, а глаза бессмысленные – "оловянные".
В тот год реальность оказалась суровой – в результате реформы образования, выпускными оказались сразу два класса, десятый и одиннадцатый. Соответственно конкурс в ВУЗы удвоился! На вступительном экзамене по математике я решил все задачи, но оформил решение так, что даже сам мог в нем разобраться с большим трудом. Ни кто, конечно, не стал разбираться в моих нагромождениях и полетах мысли, и я получил двойку. Пришлось поступать на вечернее отделение. Этот случай послужил хорошим уроком – мало быть умным, нужно еще быть аккуратным и понятным. От твоих красивых идей мало проку, если их никто не может разобрать!
Спустя пять лет я закончил физфак по кафедре теоретической физики, и к своему ужасу обнаружил, что работать по специальности мне не светит. В те времена в стране образовалась "Большая Черная Дыра" – деревня. Партия и правительство направляли в сельское хозяйство все возможные ресурсы, в том числе и человеческие. Весь наш выпуск подлежал распределению в сельские школы – работать учителями. Вчерашних студентов в селе ни кто не ждал, колхозники жили в основном за счет приусадебного хозяйства, и сельский учитель, чтобы выжить, должен был держать корову и большой огород. Городские плохо справлялись с непривычной работой, а главное, с бытом, мой однокашник спился за один год. Спасаясь от такой судьбы, большинство выпускников старались увильнуть от распределения.
Мне повезло, от знакомых я узнал, что в городском онкологическом диспансере идет разработка нового ускорителя заряженных частиц, и там требуется инженер-физик. Правдами и неправдами мне удалость получить направление на работу в эту больницу, так я начал заниматься моей любимой физикой! Это была настоящая экспериментальная работа. Команда из научных сотрудников университета, инженеров и рабочих завода, а также врачей, превращали микротрон (ускоритель электронов) в инструмент, пригодный для лечения рака! За три года я научился ставить и осмысливать эксперименты, работать руками не хуже заправского слесаря, но главное, получил опыт работы в команде. К сожалению, вскоре начальство сменилось, и проект был закрыт. А меня пригласили в институт, работать заведующим учебной лабораторией на кафедру физики и сразу же включили в расписание – преподавать физику и математику. От своей судьбы не уйдешь!
Вскоре, набравшись опыта, я стал видеть "дырки" в подготовке студентов: не умея увидеть картинку – физическую сущность явления – студенты просто перебирали известные им формулы, пытаясь связать требуемый результат с исходными данными. Получалось трудоемко, требовалось запомнить множество несвязанных фактов и редко приводило к успеху. Вторая проблема имела название "болезнь оловянных глаз": студент вроде сидит в аудитории, а глаза бессмысленные – "оловянные".
Спрашиваю:
– Вам интересен этот предмет?
– Нет, не интересен. Мне вообще учиться не интересно.
– А зачем пришли в институт?
– А как все, и чтобы от армии "откосить"…
– Может быть, вам попробовать найти для себя интересную профессию?
– А разве так можно?
***
Карьерный рост в институте подразумевал защиту диссертации. Я попробовал себя в различных направлениях, решил несколько задач, но дальше дело не двигалось. Однажды заведующий кафедрой послал меня в университет, перенять опыт работы со спектрометром. Мы беседовали с молодым сотрудником, он отвечает вежливо, но беседа не получалась. Все время выходило, что мои вопросы некорректные. Я чувствовал себя полным идиотом, и вдруг мне пришла в голову хулиганская мысль – задать вопрос, ответ на который я знаю точно. Увы, парень опять "завел свою волынку" о некорректности. Я не стал его переубеждать, но кое-что понял и взял этот метод на вооружение. Много позже, когда я перешел работать в НИИ, мы разрабатывали большую тему и пригласили в команду опытного экономиста. В процессе совместной работы мы подружились. Он в то, время готовился к защите докторской диссертации и предложил мне сотрудничество. Так я стал кандидатом экономических наук.
Работая в НИИ мне приходилось много обучать молодых сотрудников – выпускников ВУЗов. И я заметил, что обладая обширными теоретическими знаниями, выпускники часто не могли справиться даже с простыми практическими задачами. Трудности возникали на этапе постановки задачи – превращение словесного описания в модель. Я постоянно слышал вопрос: «Каким методом нужно решать эту задачу?». Если результат все-таки удавалось получить, то его просто записывали без интерпретации и исследования, ну а если не получался, тоже не волновались – нет, так нет. Анализируя причины, я понял, что дело в существующей концепции образования: «Надо вложить в головы студентов знания, а зачем и как ими пользоваться – не важно». Преподаватели, при всем моем уважении к их наиважнейшему труду, сами не имели опыта решения реальных задач и не могли передать этот ценный навык своим ученикам. Эта мысль не давала мне покоя долгое время, и однажды я пошел работать преподавателем в институт…
Сейчас я преподаю уже 20 лет, мне очень нравится работать со студентами, наблюдать их успехи на карьерном пути, это делает меня счастливым.
Саратов. Волга. Мороженое! 2018
Коллективное фото на память (адмирал не тот, кто в капитанской фуражке, а рядом)
Река Медведица. Май. Начало байдарочного похода
Комментариев нет:
Отправить комментарий